С 2000 года я писал о неизбежности кризиса. Вначале меня не замечали, потом ругали, сейчас эта тема уже стала привычной, более того, появились даже стереотипы, подчас странные. Например, часто пишут про то, что я выступаю за "крах доллара", хотя в реальности мы всегда писали и пишем о разрушении мировой долларовой системы. Впрочем, это как раз понятно, легенды создаются всегда и везде. Проблема в том, что сегодня про кризис стали писать столько экспертов, аналитиков, журналистов, что тема приелась. Грубо говоря, все и так все знают. Интересно другое.
Если посмотреть на то, что пишут в комментариях на мои выступления (наиболее ярко здесь смотрятся "Эхо Москвы", иногда YouTube или Worldcrisis), то четко видно, что часть комментаторов вообще не очень читают, что я пишу, они ругают меня за принадлежность к "неправильной" группе. Другая, напротив, хвалит не за то, что я пишу, а за то, что принадлежу к "правильной" группе. И писать для этих людей бессмысленно — они заранее знают свое мнение о том, что я могу написать. Интерес представляет третья группа.
Которая спрашивает, а что делать? И вот с ней большая проблема. Поскольку, с одной стороны, ей-то я и мое мнение как раз реально интересны. А с другой — они требуют конкретных ответов на конкретные вопросы. Которых обычно заранее нет. То есть они требуют специальной работы, исследований. Которые стоят денег…
Иными словами, ситуация, при которой значительная часть людей интересовались положением дел "вообще", закончилась. И необходимо принципиально менять формат работы с темой кризиса. Теоретически, после обвала финансовых рынков, будет еще один всплеск интереса к кризису "вообще", но он, как и в 2008 году, быстро сойдет на нет. Но люди-то останутся! И как с ними работать?
Мы довольно сильно продвинулись в изучении кризиса. Мы имеем методики и даже модели, которые теоретически позволяют определить и то, как будет меняться структура экономики, и то, как будет меняться структура цен, и строить конкретные отраслевые модели. Но… каждый раз это отдельное исследование, на которое нужно набирать людей, учить их, кормить и, наконец, заставлять работать. Поскольку прошли те времена, когда можно было просто объяснять, что кризис неизбежен.
Кроме того, и тут можно вернуться к началу статьи, когда речь идет о больших исследованиях (которые требуют больших заказчиков), среди сотрудников заказчика неминуемо найдутся люди, для которых мы — "жулики", "клоуны", "агенты "кровавого режима", ну, и так далее). Может быть, они и не смогут помешать заключить с нами договор, но вот исполнение этого договора станет мукой смертной — я это уже в своей жизни проходил (те, кто понимают — компания "Современные бизнес-технологии", в которой я одно время работал, как-то попыталась консультировать брата с сестрой Батуриных). По этой причине я все больше и больше склоняюсь, в публичной своей деятельности, к исследованиям геополитическим (Андрей Девятов тут возмутится и скажет, что он занимается "небополитикой", а вовсе не "гео-", но я в данном случае описываю не науку, а направление деятельности) и элитным. Тем более что есть серьезные основания считать, что такие исследования будут, что называется, на ура приняты на Западе.
В общем, я столкнулся (и, как мне кажется, все наше общество) с серьезной проблемой. Мы вышли на уровень, при котором чисто теоретические исследования, для которых достаточно бумажки и ручки, уже недостаточно, требуется, что называется, переход к промышленному масштабу. Который, в общем, без явного спроса, достигнут быть не может. А спрос этот могут предъявить два субъекта: государство и крупный бизнес.
Государство у нас безнадежно — оно давно и полностью монополизировано либеральной школой, причем в своем достаточно ограниченном и провинциальном варианте. И тут меня не допустят до разделения бюджетов, даже если я получу три премии им. Нобеля. Поскольку, как это подробно описано в нашей книжке "Лестница в небо", "чужие здесь не ходят". Будут придумывать совершенно фантастические причины, почему мне эти премии дали, но отношение останется такое же, как описано в комментариях к моим выступлениям на "Эхо Москвы".
У крупного бизнеса тоже проблемы. Он кредитуется на Западе, его консультируют крупные западные компании, которым конкуренция не нужна. И поэтому им будет четко и внятно сказано, что либо они прекратят со мной общаться, либо им придется искать других партнеров. На это наш бизнес пойти не может — а значит, выбор однозначен. При этом сами западные "партнеры" придут ко мне и предложат за небольшие деньги пойти к ним работать. А что, работа престижная.
Единственное исключение — это крупные частные инвесторы или владельцы крупных семейных компаний, которым реально интересно, что же будет происходить в мире. Беда в том, что таковых у нас практически нет. И это значит, что антикризисная тема будет из России уходить …
Теоретически это не очень возможно, поскольку именно Россия на сегодня единственный в мире обладатель не либерального экономического языка. И поэтому обойти нас, вроде бы, нельзя. Но на самом деле это просто замедлит процесс. Да, первые школы и центры будут созданы у нас, но созданы они будут на западные деньги и постепенно будут выводиться за пределы страны. А Россия потеряет последний шанс совершить рывок за счет уникального преимущества, созданного еще во времена СССР. Лично мне будет очень хорошо и уютно. Но — за державу обидно!
Да, это пессимистический сценарий. И я буду его тщательно тормозить. Но если в нашей стране никто не проснется — альтернативы ему не будет. К сожалению.
Михаил Хазин, экономист, председатель Совета партии "РОДИНА" по экономике и бизнесу
