Создание ЕАЭС – пример того, как сбываются утопии. Когда впервые в 1991 году сразу же после распада Советского Союза в моей газете "День" были опубликованы работы Александра Дугина, посвящённые евразистам, истории евразийцев. Его предположение, что евразийская концепция ляжет в основу нового образования, которое займёт место распавшегося Советского Союза, всем казалось утопией, игрой ума.
И вот мучительно, медленно, через все эти десятилетия, эта утопия превращалась и продолжает превращаться в реальность. Эту утопию после Дугина несколько иначе сформулировал Назарбаев. Потом эта утопия ворвалась в интеллектуальную сферу России, и дискутировалась как некая альтернатива распавшемуся социуму, потому что Россия, которая вывалилась из Советского Союза, она не имела идеологии, она была идеологически беззащитна. А евразийство предлагало эту идеологию, предлагало мотивацию, по которой опять эти разрозненные, распущенные пространства начинают втягиваться.
И вот, действительно, когда сегодня заключён этот Евразийский союз, моя душа ликует. Это говорит о том, что разбросанные камни собираются. Растерзанные, отброшенные пространства начинают тянуться друг к другу и сращиваются. Они сращиваются не дратвой, не грубым рубцом, они сращиваются уточнённой политической технологией. Конечно, я как русский империалист, как сторонник имперского сознания, могу трактовать этот Евразийский союз как прообраз империи. Не хочу это делать, потому что слово империя многих пугает. Она страшно пугает Александра Григорьевича Лукашенко, перед которым снимаю шляпу, Назарбаева, да, может, они и Владимира Владимировича Путина тоже пугает. Слишком уж яркое, радикальное слово.
Но вот эти пространства стягиваются. Посмотрите, все политики, которые сегодня подписали договор, просто педалируют тему экономического союза, не политический, а экономический союз. И только один Путин сказал, что в дальнейшем предстоит политическое углубление вот этого образования. Я убеждён, что над экономической реальностью, в которой уже проступает и военная реальность, потому что ОДКБ существует, и часть политической реальности.
А что такое Таможенный союз, как не экономо-политическое образование? Над всем этим витает идея Союзного государства. Тем более, что между Белоруссией и Россией заключён договор о Союзном государстве. Эта почка, этот зародыш, который многие уже похоронили, считают его несостоявшимся, эта почка дремлет, она перенесла зимы, она живая. И в дальнейшем, в продолжение этой интеграции экономической, оно будет сопровождаться политической интеграцией. И мы на этом месте, как я представляю, получим новую полифоническую, многоцентрическую, если угодно, сетевую империю. Кто-то даже пошутил, что помимо Киргизии и Армении туда может входить чуть ли не Япония. Вроде шутка шуткой, но страны Африки, Турция выражают заинтересованность в этом союзе. Это такой магнит, это такое значительное геостратегическое сооружение, что в него хотят многие, которые чувствуют своё одиночество, свою неуверенность в отсутствии этих сооружений. Конечно, внутри этого союза, а потом внутри этого квази-имперского государства, должна присутствовать идеология. И необходимо эту идеологию ещё раз сформулировать.
На чём основана идентичность евразийского народа, в чём евразийская культура и евразийский социум отличается от либерального западного социума? Действительно, так называемые консервативные ценности больше присущи этому азиатскому миру. Это примат государства, примет общества над отдельно взятой личностью. Индивидуальность всегда жертвовала собой ради преуспевания государства и социума.
Путин в своё время бросил упрёк западному обществу, как обществу, исповедующему чуть ли не зло, чуть ли не садомизм, сославшись на традиционные культуры всего мира: исламского, иудаистского, христианского. Эта идеология, в недрах которой лежит идея божественной справедливости, эта идеология будет сформулирована и войдёт в недра этого огромного восхитительного образования.
Александр Проханов, писатель, главный редактор газеты "Завтра", соратник партии "РОДИНА"
